Кардинал Бернард!

Графиня ударила кулаком в зеркало, и от точки соударения разбежались трещины.

Элизабет оглянулась на дверь, зная, что София ждет там. Это был неразумный поступок, продиктованный гневом. Если она хочет спасти Томми, следует быть умнее. Не дожидаясь, пока София придет узнать, в чем дело, графиня выключила воду и поспешила к выходу.

Как она и ожидала, сангвинистка посмотрела на нее с подозрением.

Элизабет поправила свой апостольник и провела рукой по четкам. От прикосновения к серебру по кончикам пальцев пробежали иглы боли. Она использовала эту боль, чтобы прийти в себя.

— Я... я, кажется, готова идти дальше, — произнесла графиня.

Они вернулись к остальным.

Эрин вывела на экран своего телефона карту — еще одно чудо современного мира.

— Мы не так уж далеко от старого дворца. Большинство алхимических лабораторий находятся там.

— Лаборатория, которую мы ищем, вовсе не там. Нам нужно идти в центр города, к Орлою, — возразила Элизабет, намереваясь выгадать время.

«Я буду ждать и наблюдать».

Ее время еще настанет.

«Как и время Бернарда».

15 часов 10 минут

Когда они направлялись к выходу из аэропорта, Эрин потуже подтянула лямки рюкзака, четко осознавая, что несет за плечами Кровавое Евангелие. Она с тревогой думала, что, возможно, следовало оставить книгу в Риме, в надежно запертом хранилище. Но Кровавое Евангелие было теперь нерасторжимо связано с ней, и Эрин отказывалась выпускать его из поля зрения.

Оно ощущалось сейчас как часть ее самой.

Впереди нее рядом с графиней шел Рун, грациозный, точно пантера, в черных джинсах и длинной черной куртке. Элизабет, в свою очередь, выступала плавно и с величественной грацией. Эти двое составляли прекрасную пару, и неожиданно болезненный укол зависти пронзил Эрин. Это удивило ее. Неужели она хотела бы оказаться рядом с Руном на месте этой женщины, будь даже такое вообще возможно?

Грейнджер взглянула на Джордана. Его синие глаза изучали зал, зорко выискивая опасность, но плечи были расслаблены. Квадратный подбородок покрывала золотистая щетина. Она помнила, как эти жесткие волоски царапали ее живот, ее груди...

Стоун поймал ее взгляд, и Эрин уставилась в пол, покраснев.

Когда они вышли наружу, в свет холодного дня, Элизабет сдвинула свой апостольник, чтобы затенить лицо. Куртка Руна была с капюшоном, но он не озаботился натянуть его на голову.

Эрин склонилась к Христиану.

— Почему солнечный свет, похоже, досаждает Элизабет больше, чем остальным?

— Она — новичок в ордене, — объяснил Христиан. — Не знаю, происходит это просто из-за хода времени или благодаря многим годам покаяния, но мне точно известно: с возрастом сангвинисты становятся более иммунными к свету.

— Отчего же вам неизвестно точно, как это работает? — спросила Эрин, удивившись нелюбопытству сангвинистов относительно их собственной природы. — Нельзя же совсем не интересоваться такими вещами! Неужели так трудно узнать, что именно с вами происходит?

Ей ответила София, шедшая по другую руку от Христиана.

— «Надейся на Господа всем сердцем твоим и не полагайся на разум твой», — процитировала она строгим тоном. — Это не то, что следует подвергать сомнению.— Жизнь сангвиниста — не процесс научных открытий, — добавил Христиан. — Мы идем по пути веры. Вера — это сущность вещей, на которые надеешься, свидетельство того, чего не видишь, а не доказательство их существования.

Джордан закатил глаза.

— Может быть, если бы вы раньше почаще задавались такими вопросами, мы бы сейчас не сели в такую лужу.

Никто ему не возразил. Христиан указал вперед, на маленькую кофейню со столиками под открытым небом.

— Как насчет того, чтобы немного перекусить? Нам предстоит долгий и трудный день.

Перекусить было нужно только Эрин и Джордану, но Христиан был прав. Немного кофеина будет кстати... а еще лучше — много кофеина.

Христиан вошел в кофейню, чтобы сделать заказ, а Джордан сдвинул вместе два маленьких круглых столика под огромным зонтом. Вскоре вернулся Христиан, неся поднос с двумя порциями кофе в широкогорлых кружках и горкой выпечки. Прежде чем поставить поднос на столик, он наклонился и вдохнул ароматный пар, поднимающийся над кружками. Потом выдохнул, явно давая понять, что высоко оценил запах.

Эрин улыбнулась, но уголком глаза заметила, что София неодобрительно поджала губы. Любой намек на что-то человеческое сангвинисты воспринимали как слабость. Но Эрин считала сохранившиеся в Христиане человеческие черты привлекательными; благодаря этим чертам она доверяла ему больше, а не меньше.

Грейнджер взяла кружку обеими руками, согревая ладони и ища в этом тепле ободрения. Потом окинула взглядом остальных.

— Каковы наши дальнейшие планы? Такое ощущение, что мы блуждаем впотьмах, словно слепцы. Пора как-то изменить это. Самое время начать задаваться трудными вопросами. Например, о понимании природы сангвинистов и стригоев. Кажется, это чрезвычайно важно для наших поисков.

Джордан кивнул, многозначительно поглядывая на Христиана и Софию.

— Чем меньше мы понимаем, тем больше шансов, что мы не справимся.

— Согласна, — произнесла Элизабет. — Неведение не принесло нам ничего хорошего в прошлом и не принесет теперь. Церкви следовало бы знать кое-что. У нее были две тысячи лет на изучение подобных вещей, однако вы не можете ответить на простейшие вопросы. Например, что дает подобие жизни стригоям?

— Или другой вопрос: как вы меняетесь, когда принимаете обеты сангвинистов? — добавила Эрин. — Каким образом вино питает вас?

Ее вопросы вызвали краткий, но оживленный спор. Рун и София стояли на стороне веры и Бога. Эрин, Джордан и Элизабет приводили аргументы в пользу научных методов и здравого смысла. Христиан невольно играл роль судьи, пытаясь найти точки соприкосновения.

В итоге мнения разошлись еще дальше.

Грейнджер отодвинула свою опустевшую кружку. На ее тарелке остались только крошки от выпечки. Джордан отведал лишь кусочек своей порции слойки с яблоками, но, похоже, с него и этого было довольно — если не кофе и сладостей, то по крайней мере разговоров.

— Нам нужно идти, — заявил он, поднимаясь из-за столика.

София взглянула на часы.— Джордан прав. Мы уже и так потеряли немало времени.

Эрин проглотила резкую отповедь, понимая, что это ни к чему хорошему не приведет.

Как ни странно, Элизабет предложила более примирительное решение:

— Возможно, мы найдем ответы на эти вопросы в лаборатории Джона Ди.

Грейнджер встала.

«Лучше бы нам их найти... иначе мир обречен».

Глава 17

18 марта, 15 часов 40 минут

по центральноевропейскому времени

Прага, Чешская Республика

Рун стоял рядом с Элизабет в центре Староместской площади. На небо наползли тучи, начинался слабый дождь, усеивавший мокрыми крапинками брусчатку. Элизабет смотрела на золотистый циферблат астрономических часов, знаменитого Орлоя. Потом перевела взгляд на окружающие здания.

— Так где именно была лаборатория того типа? — спросил Джордан.

— Мне нужно немного сориентироваться, — ответила она.

— Многое изменилось, но, к счастью для нас, многое осталось прежним.

Рун изучал многочисленные переплетающиеся циферблаты и символы курантов. Было почти четыре часа пополудни, а значит, до заката оставалось часа два с половиной.

Эрин поплотнее запахнулась в легкую синюю куртку.

— Я бы решила, что лаборатория Джона Ди находится где-то в переулке Алхимиков, возле Пражского Града.

— И ошиблись бы, — отозвалась Элизабет неприятно высокомерным тоном. — Мастерские многих алхимиков располагались в том переулке, но большинство тайных работ производилось неподалеку отсюда.

— Так где именно была лаборатория Джона Ди? — настойчиво спросила София.